События 14 октября 1942 года навсегда отпечатались в памяти защитников Сталинграда. Исход первого дня немецкого штурма был настолько тяжелым, что мало у кого остались сомнения в том, что город падет. Дошедший со своей армией до Берлина генерал В.И. Чуйков в послевоенных воспоминаниях писал: «Мы, многое уже пережившие, это наступление гитлеровцев запомнили на всю жизнь».
Отважный командарм 62-й армии, уже не раз за последний месяц стоявший со смертью лицом к лицу, должен был пойти наперекор своим принципам и принять самое сложное решение в своей жизни, от которого зависел исход не только сражения за Сталинград, но, возможно, и всей войны.В результате второго штурма города, события которого были описаны ранее, линия фронта подошла к сталинградским заводам. Обескровленные советские части в который раз смогли зацепиться за особенности ландшафта, характерные для Сталинграда — изрезанные оврагами склоны, ведущие вниз к Волге, за насыпь железной дороги — и ценой больших потерь остановили продвижение немцев в рабочих посёлках. Удар боевых групп 24-й танковой дивизии (тд) вермахта буквально вбил клин в боевые порядки 62-й армии, и его острие едва не достигло Сталинградского тракторного завода (СТЗ). Была потеряна Орловка, из остатков разгромленной группы Андрусенко из окружения смогли выйти лишь несколько сот человек.
К началу третьего штурма 62-я армия, судя по количеству бойцов, могла лишь условно называться таковой. Донесение о составе дивизий от 10 октября, используемое в исторической литературе, не даёт полного представления о состоянии рубежей обороны армии Чуйкова, поэтому автору пришлось доработать эти данные, использовав донесения частей за 9–10 октября.
Ниже приведена таблица численности частей 62-й армии с разбивкой по общему составу и количеству пехоты. Активные штыки — численность боевого состава стрелковых полков (по три полка в дивизии) или батальонов (четыре батальона в бригаде). Следует учитывать, что не все «едоки» находились непосредственно в городе, как видно из данных по 13-й гвардейской (гв.сд) и 193-й стрелковой (сд) дивизиям, для которых в числителе приведена численность людей на правом берегу, а в знаменателе общая:
|
| общая | активные штыки |
| общая | активные штыки |
| 124-я осбр | 3520 | 1672 | 92-я осбр | 1050 | 164 |
| 149-я осбр | 2850 | 1070 | 42-я осбр | 760 | 81 |
| 115-я осбр | 1135 | 138 | 193-я сд | 1879/4168 | 736 |
| 2-я мсбр | 569 | 155 | 39-я гв.сд | 5052 | 1438 |
| 112-я сд | 2277 | 603 | 95-я сд | 3075 | ? |
| 37-я гв.сд | 4670 | 162 | 284-я сд | 5970 | 3204 |
| 308-я сд | 3225 | 532 | 13-я гв.сд | 3434/6016 | 877 |
Численность активных штыков в 95-й сд подсчитать не удалось, но в её 90-м стрелковом полку (сп) их было всего 24 человека. В 84-й танковой бригаде (тбр) по состоянию на 11 октября было в наличии 20 Т-70, 17 Т-34 и 207 человек «активных штыков».
К началу третьего штурма количество бойцов в подразделениях неуклонно сокращалось. По данным оперсводок 62-й армии за 9–11 октября, на левый берег было эвакуировано 564, 743 и 514 раненых соответственно. Кроме действовавшей в ночное время переправы у завода «Красный Октябрь», в районе Нижнего посёлка СТЗ был наведён пешеходный мостик к острову Зайцевский. Снабжение работало на пределе, обратно на правый берег переправляли ящики с боеприпасами и минами, а также матчасть 84-й тбр.
Несмотря на то, что подразделения 62 армии были крайне обескровлены, командование Сталинградского фронта приказом от 11 октября направило недавно прибывшую свежую 300 стрелковую дивизию для обороны островов и восточного берега напротив города. Шансы удержать Сталинград были близки к нулю и командующий фронтом Еременко начал укреплять новый участок обороны — чтобы не допустить переправы немцев на левый берег Волги. Из приказа комфронта: «На всех островах р. Волга и восточном берегу р. Волга форсировать оборонительные работы, привлекая для этого помимо войск, в широких размерах местное население…»
Людей в боевых порядках 62-й армии катастрофически не хватало, рассчитывать на подкрепления от штаба фронта командарму Чуйкову не приходилось. Поэтому из состава 748-го зенитно-артиллерийского полка на левом берегу был сформирован истребительный батальон под командованием капитана Е.К. Ивасенко в количестве 400 человек. Бойцы, прошедшие пекло сентябрьских боев в Ворошиловском районе и трагические события, связанные с разгромом левого фланга 62 армии в устье Царицы, потеряли в Сталинграде многих товарищей и своего командира, подполковника А.М. Рутковского. Недостатка в добровольцах не было — причин для ненависти к немцам у зенитчиков хватало. Вместе с батальоном накануне третьего штурма обратно в Сталинград вернулась двадцатилетняя Мария Матвеева. Санинструктор Матвеева чудом выживет в окруженном немцами парке Скульпурный, а после войны напишет книгу воспоминаний с простым названием «Я была на войне».
Наиболее опасный участок в обороне 62 армии находился там, где был остановлен второй немецкий штурм — на линии, протянувшейся от оврага Мытищи через Горный поселок через район типовых двухэтажек севернее комплекса «Дом коммуны» («ванна» в немецких документах) вплоть до оврага Житомирский вместе с расположенными рядом четырехэтажками «шестиугольного квартала» и стадионом «Спартак» — и именно здесь были позиции обескровленной 37-й гв.сд. Дивизия Жолудева стала заложником ситуации. Над штабом фронта довлела грозная директива Ставки от 5 октября с конкретными словами «…та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена». У командарма Чуйкова в свою очередь был приказ штаба фронта с задачей уничтожить противника и выбить немцев из захваченных кварталов.
С этой целью в ночь на 9 октября командарм перебросил с Мамаева кургана в район стадиона «Спартак» (называемого в советских сводках «стадион южный», ныне стадион «Зенит») три полка 95 стрелковой дивизии полковника Горишного, уплотнив разрозненные порядки дивизии Жолудева. 37-я гв.сд при поддержке «огнем с места» бронетехники 84-й танковой и 6-й гвардейской танковых бригад, должна была выйти наконец к назначенному ей рубежу, на линию овраг Мытищи — овраг Житомирский. Немецкие документы фиксировали "местные вклинения сильных штурмовых групп врага» — отчаянные атаки гвардейцев Жолудева на позиции 389 пехотной и 24 танковой дивизий действовали на нервы немецкому командованию. Однако в попытках выбить немецкие части из Горного поселка и «шестиугольного квартала» полки 37-й гв.сд таяли с каждым днем. К 13 октября командование 62 армии вынуждено было признать, что «в период последних боев 37-й гв.сд понесла большие потери, не в состоянии проводить наступательные операции и из-за малого количества боеприпасов утратила свою боеспособность…»
В последние дни перед третьим штурмом Сталинграда командующий 6 армией вермахта Фридрих Паулюс не вылезал из штабного «шторьха», облетая командные пункты подразделений LI армейского корпуса. Совещания с командирами дивизий, доклады в ОКХ и отчеты снабжения — подготовка к наступлению шла полным ходом. В пригороды ускоренным маршем вошла 305 пехотная дивизия, на подходе была бронетехника 14 танковой. Кроме них к Сталинграду перебрасывали 79 пехотную дивизию, остававшуюся пока в резерве. Немецкие снабженцы сбились с ног, пытаясь одновременно обеспечить транспортными колоннами и подвоз боеприпасов и перемещение частей. По железной дороге доставка работала с большими перебоями. Из дневника службы тыла 6 армии: «железнодорожные пути имеют многочисленные повреждения (разрушения и минирование)" — в изрезанной оврагами степи между Доном и Волгой активно действовали диверсионные группы НКВД.
Согласно плану наступления, из подразделений 14 танковой и 305 пехотной дивизии была сформирована т.н. группа Йенекке (Erwin Jaenecke), которая должна была стать главной силой предстоящей операции — удар должен был нанесен в направлении рабочего поселка СТЗ и самого Сталинградского Тракторного завода. Второй эшелон формировали из батальонов 389 пехотной дивизии. Достигнуть берега Волги планировалось в первый же день, после этого боевая группа должна была продвигаться вдоль берега на юг, громя тылы армии Чуйкова. Южнее группы Йенекке в бой должна была вступить группа Эдельсхайм из состава 24 танковой дивизии с задачей захватить район стадиона «Спартак». Между группой Йенекке и боевой группой Эдельсхайм планировалось ввести в прорыв по оврагу Житомирский танковую группу (10 танков) под командованием оберлейтенанта Шульте из 24 тд, в качестве пехотной поддержки в группу входили солдаты 305 пд. После зачистки 389 пехотной дивизией расположенного на возвышенности Горного поселка, к наступлению LI армейского корпуса подключались силы XIV танкового корпуса: батальоны панцергренадеров 16 танковой дивизии должны были смять правый фланг 62 армии и уничтожить группу полковника Горохова в поселках Рынок и Спартановка.
Состав подразделений LI армейского корпуса, сосредоточенных к 13 октября перед позициями 112-й сд, 37-й гв.сд, 95-й сд, 42-й и 92-й осбр, 308-й сд и сводного батальона 748-го зенап, был следующим:
«389 I.D. — 5 пехотных батальонов (1 слабый, 4 истощенных, 40% подвижны), 6 легких, 3 тяжелых, 2 минометных артиллерийские батареи (15% подвижны), саперный батальон истощенный (40% подвижен). Дивизия пригодна для обороны;
14 Pz.D. – 4 панцергренадерских батальона (1 средний, 3 выдохшихся, 100% подвижны), средний мотоциклетный батальон (100% подвижен), выдохшийся саперный батальон (80% подвижен). Количество танков в дивизии на 13 октября: 4 Bf.Pz., 3 II, 9 III kz, 24 III lg, 9 IV kz, 6 IV lg, 1 III 7,5-cm.
305 I.D. — 9 пехотных батальонов (9 выдохшихся, 100% подвижны), 6 легких, 3 тяжелых артиллерийские, 2 минометных батареи (80% подвижны), саперный батальон сильный (90% подвижен). Дивизия пригодна для наступательных задач.
24 Pz.D. — 4 панцергренадерских батальона (1 слабый, 3 истощенных, 95% подвижны), 1 слабый мотоциклетный батальон (85% подвижен), 3 танковых батальона, 6 легких, 2 тяжелых артиллерийские батареи (100% подвижны), 3 зенитных батареи (65% подвижны), саперный батальон истощенный (80% подвижен). Дивизия пригодна для наступления». Количество танков в дивизии на 13 октября: 6 II, 7 III kz, 13 III lg, 3 IV kz, 2 IV lg».
Количество боеготовых штурмовых орудий, подчиненных LI корпусу: Sturmgesch.Abt.244 – 18 шт., Sturmgesch.Abt.245 – 13 шт.
Состав 16 тд XIV танкового корпуса, противостоящего на группе полковника Горохова:
«16 Pz.D. — 5 панцергренадерских батальонов (2 средних, 2 выдохшихся, 1 слабый, 100% подвижны), 3 танковых батальона, 6 легких, 3 тяжелых артиллерийские батареи (80% подвижны), саперный батальон выдохшийся (100% подвижен). Дивизия пригодна для наступательных задач». Количество танков в дивизии на 13 октября: 38 III lg, 2 IV kz, 12 IV lg.
Количество боеготовых штурмовых орудий, подчиненных XIV танковому корпусу: Sturmgesch.Abt.177 – 7 шт.
Для огневой поддержки группы Йенекке и управления массой артиллерии был организован штаб артиллерийского командования — после ликвидации котлов у Орловки количество орудийных стволов, нацеленных на Сталинград, только увеличилось. Но снарядов катастрофически не хватало, в полной мере обеспечить текущий расход, а также запас к предстоящему штурму служба тыла 6 армии не могла. Срок начала наступления, 14 октября, был под большим вопросом. Вмешался случай — 13 октября неожиданно прибыл железнодорожный состав с боеприпасами и склады были пополнены. Несмотря на то, что снарядов хватало лишь на два дня наступления, командование 6 армии вермахта рапортовало в ОКХ: «Подготовка к наступлению LI армейского корпуса 14.10 закончена». Из кабины штабного «шторьха» генералу танковых войск Фридриху Паулюсу был прекрасно виден превращенный в дымящиеся развалины город, в северной части которого еще сопротивлялась Красная армия. О чем думал Паулюс неизвестно, но слишком многое указывало на то, что в Сталинграде будет решаться судьба войны.
Подготовка к следующему штурму не была тайной для советского командования, однако точная дата и направление главного удара оставались неизвестными. Наиболее очевидным был район рабочего поселка СТЗ и самого Сталинградского Тракторного завода, наблюдатели докладывали о перемещении значительных сил противника через высоту 97.7 и поселок Баррикады. Саперы спешно минировали танкоопасные направления — долину ручья Мокрая Мечетка и район стадиона «Трактор», где кроме мин были вкопаны фугасные огнеметы. В районе стадиона «Трактор» (называемого в советских сводках «стадион северный»), на улицах поселка СТЗ и площади Дзержинского занимали позиции минометные роты и немногочисленные расчеты истребительно-противотанковых полков 112 стрелковой дивизии и 37-й гв.сд, а также гаубичный дивизион дивизии генерала Жолудева. Вследствие непрерывных атак и постоянно меняющейся линии фронта позиции советских частей на подступах к поселку СТЗ не были толком оборудованы. Вечером 13 октября боевым распоряжением по 62 армии было предписано создать на безымянной высоте юго-западнее Сталинградского Тракторного завода «неприступный для противника опорный пункт, применив для этого все виды сооружений, препятствий и заграждений». До начала немецкого наступления оставались считанные часы.
В ночь на 14 октября Военный совет 62 армии работал допоздна, последний приказ перед немецким штурмом был подписан Чуйковым, Крыловым и Гуровым в 01:43 (здесь и далее указано московское время). Этот боевой приказ под номером 196 практически не отличался от предыдущих, частям 62 армии ставились задачи «частными операциями очистить к 20 октября рабочие поселки от противника… создать прочную и глубокую оборону, а в случае перехода противника в наступление прочно удерживать обороняемый рубеж». Из штабного блиндажа члены Военного совета расходились уже в середине ночи. Едва заснув, командарм Чуйков поднялся от непонятного предчувствия. Утро 14 октября было солнечным, Волга слепила бликами, небо — ясным и без единого облака. Дойдя до двери штабного блиндажа Василий Иванович услышал гул немецких бомбардировщиков и свист падающих авиабомб. Взрывной волной командарма через дверной проем швырнуло на пол — третий штурм Сталинграда начался.
В 5:30 немецкие артиллерийские и минометные батареи открыли огонь, артподготовка продолжалась два с половиной часа. Волнами шли немецкие бомбардировщики, над рабочим поселком и Сталинградским тракторным заводом зависли девятки «юнкерсов» Ю87, с ревом сирен срываясь вниз. Северную часть города заволокло дымом и смрадом от многочисленных разрывов, так, что не стало видно солнца. Рушились стены зданий и заводских цехов, взрывались минные поля, а в клубах пыли из-под земли вырывались струи пламени сдетонировавших ФОГов — за пару часов в Сталинграде библейский апокалипсис стал явью буквально.
Телефонная связь с частями 62 армии практически сразу перестала работать, и Чуйков поднял на ноги работников запасного узла связи на восточном берегу. По району стадиона «Спартак» и силикатному заводу дали залп реактивных минометов, но вскоре прицельный огонь советской артиллерии стал невозможен — окутавшая район немецкого наступления мгла скрыла ориентиры. Командарм связался с командующим 8 воздушной армией Т.Т. Хрюкиным, однако тот помочь ничем не мог, аэродромы были блокированы истребителями люфтваффе.
В 8:30 по московскому времени LI армейский корпус перешел в наступление — удар группы Йенекке обрушился на позиции обескровленных полков 37-й гв.сд и приданного комдиву Жолудеву 117-го гв.сп 39-й гв.сд под командованием гвардии подполковника Ивана Дмитриевича Андреева, а также 524-го сп 112-й сд. Сообщения передавали по радио прямым текстом, но радиостанции часто выходили из строя — от близких разрывов авиабомб сотрясалась эмульсия в лампах. Первое донесение дивизии Жолудева в 10:30 содержало несколько коротких радиосообщений:
109 гв.сп — отбивает атаку 8 танков и до двух рот пехоты противника;
114 гв.сп — отбивает атаку до двух рот пехоты и 8 танков;
118 гв.сп — ведет бой с 12 танками и более двух рот пехоты противника;
117 гв.сп — ведет бой с 6 танками, положение 3 батальона 117 гв.сп неизвестно…
Участник этого боя, находившийся на наблюдательном пункте 109 гв.сп, батальонный комиссар Николай Иванович Волостнов вспоминал:
Связь прервалась по всем линиям сразу. Радиостанция вышла из строя от сотрясения. Что осталось от наших рот — никто не знал. Выждав, мы выбрались из укрытия на наблюдательный пункт. Местность вокруг сильно изменилась. Наш блиндаж был обрушен. Груды шлака на свалке, где кончался тупик, были перепаханы и разровнены. Правее, в расположении соседей, полыхали пожары, горел и поселок СТЗ. Левее, по обеим сторонам оврага Мытищи, лавина фашистских танков, ведя огонь из пушек и пулеметов, ползла в сторону стыка полков, а за ней двигались цепи пехоты. К месту прорыва подходили вражеские броневики и транспортеры, подбрасывались подкрепления. Казалось, что эта чудовищная сила способна уничтожить все на своем пути…
Бой шел у командных пунктов батальонов и рот 109 и 114 гвардейских полков, лейтенанты и капитаны сами брались за пулеметы и противотанковые ружья. Оттеснив остатки советских частей из Горного поселка к оврагам Мокрой Мечетки, стальной каток группы Йенекке — танки, бронетранспортеры и приданные «штуги» — покатился с возвышенности к району стадиона «Трактор» и поселку СТЗ.
В 12:10 штаб 62 армии получил от комдива Жолудева еще одно сообщение:
«Противник силами свыше двух полков, поддержанных более 60 танками, при мощной поддержке с воздуха прорвал оборону дивизии…
109-й гв.сп смят танками и автоматчиками противника, на стадион [стадион «Трактор» — прим. автора] прорвалось 25 танков и до двухсот автоматчиков…
524-й сп 112-й сд отошел с занимаемого рубежа, вследствие чего КП 109-го гв.сп оказался в окружении и ведет бой, около КП уничтожено два танка…
Положение 114-го и 118-го гв.сп тяжелое…
Второй группе противника удалось прорваться к оврагу Житомирский в стыке между 117-м гв.сп и 90-м сп; 90-й сп 95-й сд отошел…
В результате отхода 524-го и 90-го сп создалась угроза окружения дивизии. Прошу оказать немедленную помощь живой силой, танками и артиллерией».
Через полчаса связь с гвардейцами прервалась и помощь потребовалась уже самому комдиву. Тяжелая авиабомба обрушила огромный пласт земли в склоне оврага, и блиндаж командного пункта 37-й гв.сд оказался засыпан — генерал Жолудев и его штаб были погребены заживо и дивизия осталась без управления. С армейского КП было видно огромное облако пыли у оврага и Чуйков вместе с инженерным взводом отправил на выручку Жолудеву всех кого удалось собрать.
Отрывок из воспоминаний Александра Николаевича Ракицкого, помощника начальника оперативного отделения штаба 37-й гв.сд:
«Наш дивизионный командный пункт был чрезвычайно хорошо защищен. Он размещался в узком овраге, и в него можно было попасть только через глубокую траншею, переходящую в туннель на двадцатиметровой глубине, который вырыли наши инженерные войска. В нем все и располагалось: наш пункт связи, мой оперативный отдел, а ниже их командный пункт Жолудева. Он был хорошо замаскирован против воздушной разведки. Но неожиданно, вскоре после того как наши телефонные линии были нарушены, и нам пришлось пользоваться радиосвязью, немецкие пикирующие бомбардировщики начали прицельную атаку по нам. Последним, что мне запомнилось, была упавшая в овраг огромная бомба и последовавший за ней оглушительный взрыв»
В районе стадиона «Трактор» расположенного неподалеку круглого здания цирка были расположены позиции истребительно-противотанковых полков — на пути немецкой танковой группы стояли батареи под командованием двадцатитрехлетнего гвардии старшего лейтенанта Александра Каплана (37-я гв.сд) и двадцатилетнего лейтенанта Иллариона Шутова (112 сд) В батарее Шутова оставалось три «сорокопятки» и восемь противотанковых ружей. После ожесточенной бомбардировки две пушки были уничтожены, не сделав ни единого выстрела. Дольше всех продержался расчет, замаскировавший свое орудие в подъезде полуразрушенного дома. Успев уничтожить два танка, орудие вместе с расчетом было завалено обломками здания. Вскоре от батареи Шутова осталось всего трое: два бойца и сам лейтенант, позже к ним присоединились еще пятеро пехотинцев. Заняв оборону в развалинах, небольшой отряд продержался до вечера, затем пробился в темноте к заводу СТЗ. Старший лейтенант И.Ф. Шутов умрет от ран в Польше в 1945 году. Гвардии старший лейтенант А.В. Каплан был записан убитым в бою 15 октября 1942 года.
20 лет спустя в овраге северо-западнее стадиона «Трактор» школьники нашли гильзу и в ней полуистлевшую записку. В ней было последнее донесение командира 6 роты гвардии старшего лейтенанта Иванова (37-я гв.сд, инициалы неизвестны): «Я и мой друг Алексей умираем за Родину, за счастье народа. У Алексея рана в живот, у меня в плечо, но здесь пять танков. Прощайте, товарищи!»
Чуть далее, в кварталах Кольцевой улицы у площади Дзержинского, окопались расчеты минометной роты, а в подвалах четырехэтажек рядом занимали оборону бойцы 37-й гв.сд, одним из них был Рашид Гатаевич Латыпов. Его отделение отбивалось от немцев в подвале здания, из окон которого хорошо простреливалась улица «вдоль фронта и по флангам» (старый адрес ул. Специалистов дом 2, современный адрес улица 95 гвардейской, дом 2). Отрывки из воспоминаний Латыпова:
«Патроны были на исходе, последний диск я отдал Гробовенко: он охранял подъезд. Немцы старались ворваться в него, но Гробовенко косил их из автомата. Когда патроны кончились, фашисты ворвались в подъезд. Гробовенко отбивался прикладом. Сверху на помощь, к нему бросились наши бойцы, но опоздали… По улице пробежали несколько немцев. Мы метнули в них две гранаты. После взрыва у окна подвала показалась каска. Мы прижались к стене.. Немец прыгнул в подвал. Я приготовился с финкой броситься на него, но Кислицын опередил меня: куском водопроводной трубы ударил его по лицу, тот выронил автомат. Второго Кислицын тоже уложил трубой. Когда в окно просунул голову третий немец, я дал очередь —и он мешком свалился к нашим ногам. Теперь в наших руках были немецкие автоматы и несколько гранат. Атака продолжалась…»
Ночью в дверь подвала ввалился человек в форме старшего лейтенанта:
"— Пить,— произнес он чуть слышно.
Я фонариком осветил его. Передо мной лежал старший лейтенант Чернышев, командир роты минометчиков. Весь в крови, раны не перевязаны, загрязнены, гимнастерка в нескольких местах порвана. На правом плече большая рана. Разорвав пакеты, я начал перевязывать плечо. Кислицын набрал в рот воды и прыснул в его лицо. Чернышев пришел в сознание:
-Тридцать восемь гвардейцев — все погибли, я тридцать девятый. Когда разбили минометную роту, я командовал стрелковой. С правой стороны двора в крайнем угловом доме целый день вели бой. К вечеру кончились боеприпасы. Перед последней атакой мы остались вчетвером и все израненные…»
По воспоминаниям Латыпова лейтенант Иван Ильич Чернышев, замкомандира минометной роты 114 гв.сп, скончался на переправе, однако в донесении о потерях лейтенант был записан пропавшим без вести 14 октября. Рашид Гатаевич Латыпов в бою за Тракторный завод был тяжело ранен и пролежал без сознания три дня. После госпиталей он снова вернулся на фронт, был четырежды ранен и трижды контужен. После войны ветеран 37-й гв.сд написал книгу воспоминаний о боях за Сталинград под названием «Не ради славы».
С утра 14 октября командующий 6 армии вермахта генерал Паулюс вылетел для посещения командных пунктов, чтобы своими глазами видеть ход сражения. Выдержки из «Отчета о поездке командующего в Сталинград 14 октября»:
Благодаря очень мощной поддержке Люфтваффе, а также сильному огню артиллерии, наступление, несмотря на упорное вражеское сопротивление, хорошо продвигается в соответствии с планом…
Командир XIV танкового корпуса докладывает по радио, что его корпус в течение 14.10 не сможет перейти в наступление, поскольку до сих пор не захвачены необходимые наблюдательные позиции…
Наблюдательные позиции, необходимые для XIV танкового корпуса, захвачены. Однако для перехода в наступление уже слишком поздно.В 14:40 командир 14-й танковой дивизии докладывает об особо упорном сопротивлении противника на западной окраине Тракторного завода.
В 14.45-15.30 командующий посещает наблюдательные пункты западнее и юго-западнее Красного Октября. Можно видеть налеты пикирующих бомбардировщиков, сильный огонь артиллерии и минометов по Баррикадам и Тракторному заводу…
К середине дня немецкому командованию стало ясно, что удар XIV танкового корпуса по группе полковника Горохова придется отложить на следующий день. Ожесточенное сопротивление погибающих артиллерийских дивизионов, стрелковых и минометных рот срывали планы немецкого командования.
Согласно донесениям 112 стрелковой дивизии, в 15:00 немецкие части прорвались к площади имени Дзержинского. Здесь был создан один из противотанковых районов дивизии подполковника Ермолкина, в который входили девять расчетов противотанковых ружей и десять охотников за танками — бойцов, вооруженных бутылками КС и противотанковыми гранатами. На площади в неглубоких ровиках укрывались расчеты трех 45 мм пушек, в один из которых входил шестнадцатилетний воспитанник артиллерийского полка Ваня Федоров. У центральной проходной Тракторного завода был оборудован последний рубеж обороны 112 стрелковой дивизии, где за панорамой орудия находился его лучший друг и наставник, начальник артснабжения истребительно-противотанкового дивизиона старший лейтенант Алексей Яковлевич Очкин. После многочасового боя в расчете «сорокопятки» остались командир орудия, заряжающий и сам Ваня, на площади дымило несколько подбитых танков противника.
Из воспоминаний Б.В. Филимонова, политрука 112 сд, находившегося на наблюдательном пункте в здании конторы СТЗ:
В расчете Федорова упал, сраженный автоматчиком, командир орудия, был убит последний боец. Я видел, как Ваня, сам весь в крови, из ровика у самой пушки бросил несколько гранат и без передышки опустошил в обнаглевших фашистов весь автоматный диск. Две бронированные машины повернули к его орудию. Но пушка молчала, ствол ее беспомощно уткнулся в землю: при последней бомбежке она была разбита…
Один из танков брызнул огнем, и снаряд разорвался недалеки от орудия. Сердце заныло, в висках застучала кровь… Но вдруг в черном дыму мелькнула серая шинель. Я не отрывал глаз от Вани. В разрывах дыма видно было: он бросился к убитому бойцу, схватил автомат, спрыгнул в окоп и снова поливал свинцом фашистов…
Наводчика ранило, и Алексей, прильнув к панораме, стал быстро крутить ручку поворотного механизма. Ему удалось подбить танк с первого выстрела. Потом он стал поворачивать ствол налево. Я догадывался, что Алексею больше всего хотелось прийти на помощь Ванюше. Но для того, чтобы развернуть орудие влево, и огнем отогнать фашистов от позиции Федорова, поворотного механизма не хватало. Мы теряли драгоценные секунды, пока поворачивали пушку за станины.
В эти секунды каким-то чудом Ваня оставался еще живым. Одна рука у него повисла плетью, а он, привалившись к стенке окопчика, здоровой рукой бросил гранату. И тут же подле него опять разорвался снаряд. Ваня, наверное, снова был ранен; некоторое время он был неподвижен, но вдруг мальчуган приподнялся. Помогая себе окровавленным обрубком руки, с зажатой в зубах противотанковой гранатой пополз навстречу бронированной машине. Фашист был уверен, что боец убит, не свернул в сторону. Ваня дополз к грохочущей громаде и лег под гусеницы…
Минула первая половина дня, 14 октября. Командира 37-й гв.сд генерала Жолудева успели откопать живым из заваленного блиндажа, вместе с ним с того света вернулись еще пятеро работников штаба. На берегу Волги, среди разрывов мин и снарядов, генерал пытался восстановить управление дивизией — из разрушенных блиндажей бойцы откапывали оборудование для связи. В ход пошел трофейный немецкий радиопередатчик — перебирая частоты связисты слали в эфир закодированные сообщения: «Где вы? Где вы?», пытаясь связаться с подчиненными частями, но ответа не было.
На командном пункте 62 армии от ожесточенного обстрела завалило два блиндажа, больше шестидесяти человек было убито и ранено. Командарм Чуйков впоследствии вспоминал: «Наш блиндаж трясло как в лихорадке, земля звенела, и в уши иголками впивались эти звуки, с потолка сыпался песок, в углах и на потолке под балками что-то потрескивало, толчки, от разорвавшихся вблизи крупных бомб, грозили развалить наш блиндаж. Уходить нам было некуда. Лишь изредка, когда совершенно нечем было дышать, несмотря на близкие разрывы бомб и снарядов, мы по очереди выходили из блиндажа. В тот день мы не видели солнца. Оно поднималось в зенит бурым пятном и изредка выглядывало в просветы дымовых туч».
Отрывок из промежуточной сводки 6 армии вермахта гласил:
Преодолевая крайней степени упорное сопротивление русских на забаррикадированных улицах и в блоках домов, в первой половине дня была достигнута юго-западная окраина большого Тракторного завода. В середине западного края завода в начале второй половины дня удалось прорваться на его территорию. Бои продолжаются…
К 16:00 фронт 62-й армии на всем протяжении от завода «Баррикады» до СТЗ был прорван. В эфир прямым текстом летели отчаянные просьбы о помощи, командиры полков просили открыть артиллерийский огонь по своим окружённым штабам. Немецкие танки через овраг Житомирский прорвались к железнодорожным путям, от которых до командного пункта армии было меньше километра, и остановить их было нечем. Резервов у командарма Чуйкова давно не было, радиосвязь с частями через запасной узел на левом берегу терялась, и управление армией ускользало из рук. За месяц сталинградских боев не единожды стоявший на грани поражения Василий Иванович Чуйков стал понимать — катастрофа неминуема.
Продолжение следует